Фильм «Барби» выйдет в кинотеатрах в дубляже российского голоса Марго Робби
В сети и кинотеатрах вышла «Барби» Греты Гервиг — фэнтези-комедия с Марго Робби и Райаном Гослингом, которая стала главным кинособытием в 2023 году. Кинокритик «Газеты.Ru» Павел Воронков (просто Кен) считает, что у Гервиг получилось снять идеальное метакино.
До интернета, а значит, и до России докатилась (в лицензионном качестве) половина взрывной волны «Барбенгеймера» — фэнтезийная комедия Греты Гервиг «Барби», которая стала культовым фильмом и культурным феноменом, выходящим за рамки киноэкрана, задолго до того, как вообще на этот экран попала. После такой прелюдии рецензировать ленту несколько затруднительно: волей-неволей без конца высматриваешь подтверждения ее гениальности вместо того, чтобы непосредственно смотреть кино, потом садишься что-то по этому поводу писать, а с той стороны листа давит накопленный лентой капитал. Капитал как смысловой, так и финансовый: это самый кассовый фильм 2023 года, самый кассовый фильм, снятый женщиной, самый кассовый фильм студии Warner Bros. и 14-й самый кассовый фильм в истории вообще (без учета инфляции).
Второе отягчающее обстоятельство заключается в гендере автора этого текста (мужской). Писать рецензию на «Барби» — все равно что писать рецензию на феминизм, что для мужчины занятие, очевидно, странное (хотя не то что бы это многих останавливало). Нарядиться в розовое по примеру гигантского числа зрительниц и зрителей картины Гервиг, конечно, можно, но вот опыт женской социализации внутри патриархального мира раздобыть, надо думать, чуть сложнее, — на маркетплейсах, в отличие от розовой футболки, не закажешь. А без него кино, снятое женщиной о женщине и для женщины, будет доступно, кажется, лишь в каком-то усеченном варианте (примерно как в российских кинотеатрах, где крутили слитую в сеть копию с отрезанными корейскими субтитрами).
Это, впрочем, нормально (не отрезанные субтитры, а усеченный вариант). Не всякое кино должно быть для Кена. Тем более что все перечисленное не отнимает ни у кого права составить о картине собственное мнение — и даже его высказать. Сам фильм Гервиг, написанный в соавторстве с мужем, кинематографистом Ноа Баумбахом, в каком-то смысле даже поощряет мужчин этим заниматься, поскольку явно пытается выстроить диалог и с этой частью аудитории, считает ее (по секрету) тоже целевой. «Барби» не рисует матриархат утопией (странная рифма с чудовищным сериалом «Два холма»), а мужчин включает в число жертв вируса патриархата, который, как выясняется из ленты, не имеет, к великому сожалению, никакого отношения к лошадям. Жертвам не таким же, как женщины, стрелочка тут не переворачивается, но тоже хлебающим свою долю бессмысленного угнетения от самих себя.
В области социальных комментариев «Барби», однако, на гениальность и оригинальность не претендует, про патриархат и токсичную маскулинность все примерно понятно и без нее (и про капитализм, от лица которого в ленте хохмит Уилл Феррелл, тоже). Зато претендует вот где: Гервиг сняла идеальный метафильм. Во-первых, «Барби» — одновременно кино о Барби (персонаже) и о «Барби» (явлении и бренде), что само по себе остроумно. Во-вторых, «Барби» (фильм) вспарывает саму механику игры в куклы и обнаруживает внутри много интересного. От библейского антропологического мифа (любопытно, что далее у постановщицы запланирована экранизация «Хроник Нарнии», с христианскими идеями надолго не прощаемся) до, собственно, процесса режиссирования кино.
Как бы в шутку играя с куклами-актерами в кукольном кинодомике, что явно не без божественного вмешательства было одобрено компанией Mattel (капитализм, зарабатывающий на критике капитализма, восхитительно), Гервиг с напускным озорством цитирует «Космическую одиссею» Кубрика, «Матрицу» Вачовски и другую классику. Но вообще-то все вполне серьезно: Гервиг уже такая же глава в истории кинематографа, как и Кубрик с Вачовски. Потому что «Барби» уже стала тем фильмом, который даже необязательно смотреть, ты и так его будто бы знаешь, как «Терминатора» или «Сияние», — он стал частью общечеловеческого культурного кода. Как говорится, она — это все, он — просто Кен. I’m Kenough.